Назад                                                                                                                                Дальше

Наследство

Хуан Баландрадо из города Сан-Луис рано остался сиротой. Мать его умерла, когда он был совсем маленьким; отец, отправившись по торговым делам в Мехико, погиб на обратном пути при нападении индейцев. Мальчика взяли на воспитание родственники и постарались лишить его всего, что осталось от родителей.

   Когда Хуану исполнилось восемнадцать лет, он решил по примеру отца заняться торговлей в Мехико; своих денег у него не было, пришлось для начала брать в долг, чтобы приступить к делу. Ни посоветовать, ни научить его было некому, и скоро, не сумев в срок возвратить одолженное, он оказался в долговой тюрьме. Несколько месяцев провёл юноша в заключении и совсем было отчаялся, когда в камеру, где он сидел, вошёл тюремщик и сказал:

   — Дон Хуан, вас хочет видеть какой-то монах. Пойдёмте, я отведу вас к нему.

   В приёмной Хуана ожидал пожилой монах-францисканец, поразивший его своим пронзительным взглядом.

   — Дон Хуан, — сказал он глухим голосом, ещё усиливавшим необыкновенное впечатление, — вам следует посетить монастырь францисканцев, там вам помогут. Я уже договорился, чтобы вам разрешили туда сходить.

   После чего монах простился и ушёл.

   — Когда мне можно будет сходить в монастырь? — спросил юноша стражников.

   — Да хоть сейчас, — любезно отвечали они.

   Через полчаса он был у ворот францисканского монастыря.

   — Как доложить о вас? — спросил привратник.

   — Дон Хуан Баландрадо, коммерсант из Сан-Луиса.

   Привратник по длинным коридорам провёл юношу в комнату со сводчатым потолком и белёными стенами; посередине стоял некрашеный дубовый стол и такие же табуреты. Через некоторое время туда вошли три монаха.

   — Ваша милость — сеньор Баландрадо? — спросил один из них.

   — Да, это я.

   — Что привело вас к нам?

   — Мне велел прийти сюда один монах. Он не назвал своего имени, но вы, наверное, его знаете: необычный, пристальный взгляд и голос совсем не похож на голоса обыкновенных людей...

   Монахи переглянулись.

   — Вашего отца звали дон Антонио? И он перед смертью побывал в Мехико?

   — Да, это мой отец. Он часто бывал в этом городе, но из последней поездки не вернулся, потому что на их караван напали индейцы. Мне рассказывали об этом воспитавшие меня родственники.

   — Сколько денег вам нужно вернуть, чтобы вас освободили из тюрьмы?

   — Пять с половиной тысяч песо.

   — Вот шесть тысяч. Но это не всё — когда будете на свободе, зайдите к нам ещё раз.

   Хуану показалось, будто это ему снится — уж слишком всё складывалось неожиданно и хорошо.

   Взяв деньги и от всего сердца поблагодарив монахов, он поспешил в тюрьму сообщить, что готов сейчас же возвратить кредиторам всё, что у них занимал. Через несколько дней, когда долги были отданы, его отпустили. Сколько Хуан ни ломал голову над своим чудесным спасением, он не мог придумать ему никакого объяснения.

   Чтобы понять, как это произошло, надо прервать на время наш рассказ о доне Хуане и узнать, что произошло незадолго до того в монастыре францисканцев.

   Как  всегда,  ровно  в  полночь  зазвонил  монастырский колокол, призывая братию к ночной службе, и монахи, молча выйдя из келий, медленно направились в храм. Там было сумрачно и тихо, кое-где тускло мерцали свечи и в их слабом свете по стенам колебались длинные тени. Отец-настоятель дождался, пока все заняли свои места, и служба началась по установленному порядку. Голоса монахов, сливаясь воедино, то уносились в заоблачные дали, уподобляясь пению ангелов, то будто низвергались с высоты, и тогда глубокая печаль слышалась в них.

   Неожиданно дверь отворилась и вошёл неизвестный монах. Капюшон его был опущен так низко, что лица в полумраке не было видно. Незнакомец молча прошёл вперёд и, опустившись на колени, погрузился в молитву. Присутствовавших охватило любопытство: всем хотелось знать, кто он и откуда явился, но служба продолжалась своим чередом.

   Уже отзвучали последние песнопения и братья разошлись по своим кельям, а незнакомый монах всё продолжал молиться, и настоятель отец Лукас терпеливо ждал у дверей, когда он закончит. Наконец пришелец встал с колен и, скрестив руки на груди и по-прежнему низко опустив голову, направился к настоятелю.

   — Откуда вы, брат? — приветливо спросил его отец Лукас. — Наверное, из Сантьяго?

   Монах не отвечал.

— Или вы пришли из Сан-Педро или Сан-Пабло?

   Незнакомец всё так же молчал. Тогда отец Лукас спросил:

   — Может быть, вы явились к нам с того света? Вы, наверное, хотите, чтобы мы помолились о вас, чтобы ваша душа обрела покой? Все наши братья готовы молиться за вашу душу.

   — Нет, отец настоятель, — отвечал неизвестный. — Благодаря милосердию Господа я не осуждён и не страдаю. Да, я вернулся в этот мир. Вернулся, чтобы доверить вам тайну, от которой зависит судьба одного человека. Знайте же: моё имя — Бернардино де Йепес, и некогда я был, как вы сейчас, настоятелем этого монастыря.

   Настоятель слышал об отце Бернардино: в монастырской хронике упоминались его дела и была записана дата его смерти. Глядя на неожиданного гостя и слушая его, он был взволнован, так как никогда не видел ничего подобного, но постарался говорить как можно спокойнее.

   — Я слушаю вас, брат Бернардино. Какая же тайна побудила вас явиться сюда?

   — Когда я был настоятелем здешнего монастыря, — начал свой рассказ гость из иного мира, — пришли ко мне однажды вечером два сеньора — дон Антонио Баландрадо и его брат дон Сальвадор. Они приехали в Мехико получить большое наследство, которое оставил им богатый родственник: золотые и серебряные монеты, драгоценные камни, множество дорогих украшений. Сокровище оказалось столь большим, что сеньоры не решились сразу везти его в родной город, потому что дорога туда была очень опасной из-за частых разбойничьих нападений индейцев. «Не позволите ли вы, отец, — обратился ко мне дон Антонио, — оставить это богатство на время в вашем монастыре?» Я согласился, и на следующий день они принесли несколько больших кожаных сумок, полных золота, серебра и драгоценностей. Вместе с одним пожилым монахом я вынул из стены кирпичи и в образовавшуюся нишу положил всё это богатство.

   — И что же с ним стало потом? — спросил отец Лукас. Его охватило такое любопытство, что он уже забыл о том, что разговаривает с выходцем с того света.

   — Оно хранится там и поныне. Дон Антонио и дон Сальвадор погибли в стычке с индейцами, и за сокровищами к нам никто не обратился. Потом умер пожилой монах, который помогал мне укрыть драгоценности, а за ним ушёлв иной мир и я. Но теперь мне стало известно, что сын дона Антонио, Хуан, заключён в долговую тюрьму. Я сам сообщу ему о наследстве, а вы приготовьтесь отдать сыну то, что оставил отец.

   — А где же находится ниша, куда вы спрятали сокровища? — спросил отец Лукас.

   — В приделе Кающихся Грешников, за картиной Страшного Суда.

   Сказав это, монах опустил капюшон ещё ниже и медленно удалился. Какое-то время его шаги ещё доносились из-за колоннады погрузившегося в темноту храма, но скоро и их не стало слышно...

   Получив наследство, дон Хуан пожертвовал половину на обновление монастыря, четвёртую часть раздал бедным, а на оставшиеся деньги занялся коммерцией. Теперь удача сопутствовала ему, и скоро он превзошёл богатством отца, но от всей прибыли всегда жертвовал половину на богоугодные дела.

Назад                                                                                                                                Дальше